Буквы каким-то странным образом слились в одну тоненькую полоску, в глазах всё стало как в тумане, текст плыл, и Олеся уже едва хоть что-то могла различить.
Она в который раз закрыла глаза и постаралась успокоиться. Затем вновь взглянув на письмо, принялась его читать вслух.
— Дорогая Олесенька, знаю, что не имею никакого морального права тебе писать, но по-другому я уже не могу. С месяц назад встретила Федора, он был проездом в Волгограде и там увидел тебя, узнал… А ведь видел тебя ещё малышкой. Помнишь дядю Федю? Вот только подойти не осмелился. Сказал, больно серьёзный вид у тебя был, а глаза тоскливые, как у маленького щенка.
Дочь…
У Олеси встал ком в горле, ещё немного и она разрыдается, больше она не в силах терпеть вырывающийся у неё откуда-то изнутри крик души. Олеся вновь перечитала первый абзац и расплакалась. На неё вдруг нахлынули давние воспоминания, те минуты, которые все эти годы она с усердием пыталась затолкать в самые сокровенные уголки своего подсознания. Ей вдруг стало так стало так страшно и холодно…совсем как в тот вечер, когда мама привела её в детский дом и ушла оттуда навсегда.
— Дочь, я знаю, что прощения мне нет, да и не смею я на него надеяться. Но я должна тебе сказать, что всё эти годы я жила с тяжёлым грузом на сердце, все мои мысли были только о тебе, о том, как ты там без меня. Я много раз порывалась прийти к тебе, повидаться, но в последний момент останавливала себя, со скрипом в зубах, с щемящей тоской, понимая, что дать я тебе ничего не могу и новая встреча лишь взбередит твою детскую душу. Я с болью в сердце смотрела через забор, как ты играла с ребятишками в салки. Я улыбалась и была так счастлива, Олесенька. Я благодарила небеса, что они берегут тебя. И это платье… ярко жёлтое в горошек…знай, оно тебе так шло.
Олеся разволновалась и упала рядом с диваном прямо на колени, закрыв лицо руками, она тихонько заплакала. Это было невыносимо больно.
Мама была там. — прошептала девушка.
Олеся всегда чувствовала, что мама рядом, но ей казалось, что это её детские фантазии. Но нет…
— Доченька, родная, я очень надеюсь, что это письмо дойдет до тебя и Фёдор не ошибся. Как мне хотелось бы хоть ещё разок прикоснуться к твоим солнечным волосам, посмотреть на твою улыбку…просто знать, что у тебя все хорошо.
Я прошу тебя, прости меня, если сможешь. Прости свою мать нерадивую…
Письмо на этом оборвалось и в Олесе будто прорвало плотину, слезы просто ручьём молились по её лицу и тяжелыми каплями падали на листки, оставляя после себя круги чёрных чернил. Теперь она поняла, чем пахнет это письмо — мамиными руками. Так они пахли, когда мама уставшая приходила ночью с работы, и как сейчас Олеся помнит, она старалась ей принести какую-то сладость…то яблоко, то апельсин.
Олеся никогда не осуждала маму, в глубине души она её давно простила. Она прекрасно понимала, что раз так случилось, значит, иначе она просто поступить не могла, не сумела, не нашла в себе сил.
— Мамочка… — заплакала Олеся и тут же соскочила, схватив со шкафа чемодан.
Но тут отстранила его от себя. Сердце бешено колотилось и стало жутко страшно.
— Я не могу. — в отчаянии девушка упала на кровать.
Сердце рвётся к матери, а тело сковывает и не пускает, обиды накрывают с головой. Она ничего с собой поделать не может. Ещё неделю Олеся ходила как в прострации и даже не заметила, как купила билет…
Поезд остановился лишь на несколько минут. Ещё бы! Маленькая никому ненужная станция. Сзади раздались гудки набирающего скорость поезда, а Олеся смотрела на обшарпанный и покосившийся столб с выцарапанными буквами названия их поселка. Олеся заплакала. Ноги едва шли по тропинке, страх с каждой минутой становился все больше и больше. На улице уже не так много народу, видно, что многие дома давно заброшены. Олеся шла едва, помня себя, а встречавшиеся ей по пути люди не узнавали её. И едва сделав еще два шага кто-то сзади её окликнул.
— Олеся…
Она остановилась и сердце снова заколотилось. Она тихо повернулась… Это Фёдор.
— Олеся, как же я тебе рад. — кинулся он к ней с объятиями. — А я смотрю, ты или не ты. Ну точно же ты.
Олеся смущённо улыбнулась.
— А ты чего приехала то? — Я тут… — Олеся робко достала письмо.
Фёдор побледнел. — Ты что же, его только получила?
— Да, неделю назад.
Фёдор молча опустил глаза. — Олесь, мать твоя тебе его полгода назад отправляла…ты немного опоздала.
Олесю накрыла волна отчаянья. — То есть это как опоздала? — она едва сдерживала слезы.
— Нет, нет. — поспешил оправдаться Фёдор. — Ты не то подумала, мать твоя поехала сама к тебе в город.
Олеся расплакалась, такой счастливой она себя никогда не чувствовала. Она бросилась бежать к поездам. Ближайшая электричка только через час. Это был самый долгий час в её жизни.
Она выбежала из поезда словно стрела и помчалась на автобусную остановку. Олеся бежала так быстро, как только могла. Она залетела в подъезд, поднялась на этаж… Никого. Она сорвалась бежать вниз. Выбежав на улицу она в отчаянии стала озираться вокруг.
И вдруг… Там вдали… На скамейке она узнала до боли знакомый образ. Все та же худоватая фигурка, уставший взгляд и маленькие руки.
— Мама. — вдруг вырвалось из неё.
Женщина словно услышала её и подняла свою голову. Глаза мгновенно наполнились слезами.
Олеся бросилась к матери и в тот же миг они прижались к друг другу. — Мама, мамочка моя… — шептала Олеся.
С того самого дня жизнь Олеси сильно изменилась. Она словно проснулась от многолетнего сна и, наконец, вылупилась из своего кокона. Почему прежде чем встретиться матери с дочерью прошло много лет? Одному Богу известно. Но важно другое — они все же нашли в себе силы встретиться, а Олеся смогла простить мать
Любите и дорожите своими близкими.
